«Тут такое дело… Я тебя, кажется, люблю!»

Всё чаще молодёжь говорит, что из Челябинска нужно уезжать. Город не оправдывает их ожиданий: якобы негде работать, некуда сходить, да и почти все районы города, кроме центральных, считаются неблагополучными. «Куда угодно, лишь бы уехать», — всё чаще слышу я от сверстников. Стоит мне сказать, что осознанно выбрала этот город для жительства, как люди начинают смотреть на меня с насмешкой. Но это ни капли меня не беспокоит. Несмотря ни на что, я люблю этот город, и мне хочется делиться своими чувствами с другими людьми.

 Я родилась и выросла в небольшом городке Татарстана. Почти пятьдесят лет назад моя семья переехала с Урала, но отца тянуло на родину, и он часто возил нашу семью к родственникам на каникулы.

Я хорошо помню, что чувствовала в эти моменты. Целый день мы ехали на машине, уже затемно приезжая в Суксун. Помню, как вылезая из салона и разминая затекшие ноги, в восторге замирала перед вековыми соснами, подступающими к дороге вплотную. Помню этот сладкий запах хвои, свежесть воздуха и ощущение совершенно другого мира. По воскресеньям мы всей семьёй ходили в церковь мимо сгоревшей усадьбы Каменских, гуляли по лесу, ходили по грибы. Дед рассказывал разные истории, а я заворожено слушала… Но меня не интересовала их суть, гораздо интереснее было то, как он разговаривает. Термин «уральский говор» был для меня ещё неизвестен, но уже тогда особое произношение притягивало.
Последний визит на Урал был лет 10 назад, но ещё в то время я решила, что хочу жить здесь.

А в 2013 году о Челябинске заговорил весь мир… Известия о падении метеорита на столицу Южного Урала захватили заголовки СМИ по всей Земле. Я тогда заканчивала 10 класс и размышляла, куда податься после школы. Любопытство посмотреть на последствия падения небесного гостя оказалось достаточно сильным, чтоб сразу после выставления оценок прыгнуть в поезд и уже в начале июня оказаться в Челябинске.

По правде говоря, ехала я сюда не без опасения: промышленный город после просторов сельскохозяйственных угодий Татарстана представлялся серым безрадостным местом, слухи о нравах многочисленных рабочих кварталов намекали на то, что из дома лучше не выходить после «комендантского часа».

Знакомство с городом, так же как у большинства приезжих, началось с автовокзала «Юность». Выходила из автобуса уставшая, голодная, да ещё и с тяжёлой сумкой. Поездка на маршрутном такси особенно запомнилась мне зноем и нехваткой свежего воздуха. Вышла на проспекте Ленина и тут же попала под обычный челябинский дождик, когда ливневая канализация не справляется с потоком, и машины, как катера, рассекают воду.

И вдруг — всё закончилось. Умытый проспект засиял мокрыми окнами, я шла по лужам, мокрая одежда потяжелела, но меня охватила дикая радость: в этот момент стало понятно, что я влюбилась. Это совершенно особенное чувство, когда ты не знаешь почему, но ты счастлив находиться именно здесь и именно сейчас. Путешественники часто говорят, что у каждого места есть своя душа. Поначалу я не верила в это утверждение, но, блуждая по проспектам и улочкам чужого тогда для меня города, убедилась в его правдивости. Челябинск был вроде таким же, как другие города, где мне удалось побывать, но при этом совершенно индивидуальным, со своим характером и вкусами. Город не был ни серым, ни страшным. Челябинск был… моим.

Но по-настоящему я познакомилась с городом лишь через год, когда приехала подавать документы в вузы. После приёмной комиссии ЮУрГУ села в маршрутку и уснула. Проснулась и осознала, что совершенно не знаю, где нахожусь. Мобильные карты тогда ещё были не так распространены, города я не знала, позвонить было некому, и за помощью пришлось обращаться к прохожим.
Памятуя схожую ситуацию в Казани, я приготовилась, что меня будут демонстративно не замечать, общаться грубо, словно делая величайшее одолжение. Какое удивление меня ждало, когда первая же женщина, к которой я обратилась, помогла дойти до нужной остановки, посадила на маршрутку, предупредила водителя, где мне сойти. Такое тёплое отношение к прохожим я видела впервые, но после поняла, что для южноуральцев это обычное дело. За последующий год я терялась ещё несколько раз, и всегда люди помогали добраться до дома, сопровождали в особенно путанных дворах, тратя своё личное время на помощь совершенно чужому человеку.

После первого курса мне представилась возможность перевестись в Москву, куда к тому времени уже перебралась моя семья. Тогда я снимала комнату у подруги на «Юрюзани», и, сидя на трамвайной остановке, расплакалась: мне было мучительно осознавать, что, возможно, я больше никогда не увижу улицу Горького, к которой так привыкла за несколько месяцев. Люди часто ругают свои будни за типичность и обыденность. Я же готова была расцеловать Горького в каждую крышу, каждый двор был родным. И пока я бегала по московским университетам подавать документы, постоянно пыталась представить, как каждый день буду ходить по этому маршруту. Хотелось прямо выть, убежать, улететь в свой уютный, уже родной Челябинск. Разумеется, никуда я не перевелась. Престижность столичных университетов оказалась ничем против любви к этому городу.

Вокруг Челябинска витает множество стереотипов. Отчасти этому способствовало шоу «Наша Russia», создавшее целое поколение шуток о «суровых челябинских мужиках». Когда у себя на родине я говорю кому-то из старых знакомых, что переехала в Челябинск, всегда слышу в ответ: «Да ты что?! Там же заводы!» Большинство людей воспринимают урбанистику как язву на теле планеты, слабо отдавая себе отчёт в том, что без заводов жизнь общества невозможна. Где-то пекут хлеб, где-то плавят металл, но всё это — шестерёнки одного механизма, именуемого прогрессом.

За четыре неполных года жизни в Челябинске мне пришлось сменить восемь съёмных квартир. У постоянных переездов есть большой плюс: ты узнаешь места «изнутри», общаешься с самыми разными людьми. Ярко запомнился мне Металлургический район, хотя изначально наше знакомство не задалось.

Однажды, когда я возвращалась домой, меня окликнул подвыпивший мужчина. Сначала думала сбежать от него, но это было уже совсем у дома, и слоило сразу выяснить отношения со своими соседями по двору. Сначала он начал агрессивно спрашивать кто я такая, откуда приехала. Тогда я носила дредды (специфическая прическа южноафриканских народов), и, разумеется, претензии к моей прическе не заставили себя ждать. Мне было очень страшно, я уже мысленно попрощалась с косами, но взяла себя в руки и прочитала небольшую лекцию о происхождении дредд, об уходе и правилах ношения. Мужчина, разумеется, такого напора не ожидал. Почесал затылок и задумчиво протянул: «Ты хотя бы православная? Да? Ну ладно, спокойной ночи». С тех пор, когда мы с ним пересекались у подъезда, он махал рукой и называл африканкой. Вот так: если к людям относиться по-доброму, то и они ответят тем же!

Люди, живущие «на ЧМЗ», уже давно не замечают, среди каких образцов советской архитектуры проводят жизнь. Современные картонные коробки, по случайности, именуемые «домами», ни в какое сравнение не идут с монументальными постройками 50-х годов. Блуждая среди дворов, где под асфальтом проглядывает мощённая вручную мостовая, так хочется раствориться, слиться со спокойными каменными фасадами, сплестись корнями с полувековыми деревьями. Я любила сидеть в этих дворах, представляя, как полвека назад здесь кипела совсем другая жизнь, о которой я могу судить лишь по книгам и советским фильмам. Металлургический стал тем районом, в котором мне хотелось теряться и находиться, топтать бесконечные километры, часами сидеть на скамейках. При этом у меня никогда не получится точно рассказать, где именно я гуляла: тогда было совершенно не важно, как называется улица, какой номер у дома и где поблизости находится известный ориентир...

Не всегда жизнь в Челябинске складывалась удачно: бывало, что город хватал меня за воротник и впечатывал лицом в стену. Было и плохо, и больно, и одиноко. Иногда очень хотелось бросить всё и уехать на родину. Но тёмная полоса всегда сменялась светлой.

Однажды, возвращаясь из Татарстана, я случайно сказала, что поехала «домой, в Челябинск». Так я осознала, что мой дом не там, где родилась, а тут, на Южном Урале!

Процесс создания этого текста напоминает мне признание любимому человеку в своих чувствах. Хочется выразить мысли красиво и немного поэтично, сказать что-то в духе: «Твои глаза ярче самых больших звёзд, твоя улыбка слаще весенней ночи», но волнение берёт верх и выходит: «Ну, тут такое дело… Я тебя, кажется, люблю». У меня не хватает слов, чтоб описать всю бурю эмоций, которая бушует во мне. Всё, что мне хотелось бы сказать в заключение, звучит просто, но невероятно искренне: я люблю Челябинск и не боюсь в этом признаться.