Сцена – туча, из которой льётся дощ-щ-щ эмоций

«Реально, нереально, реально, нереально», — размышляют и гадают на ромашке люди постоянно. А может ли явь стать вымыслом? Да… и это прекрасно. Такая магия свершается на сцене – на небольшом клочке пространства, где помещаются судьбы, что нереальны, но пережиты актёрами так, что зал на часы становится частью отдельного мира, в котором мифы – основа жизней. Театр – фэнтезийный мир, но спектакли реальны, это доказывают человеческие воспоминания и эмоции, такие же яркие и чарующие, как легенды. И сейчас из фойе Челябинского театра драмы имени Наума Орлова эхом раздаётся голос актёра Вадима Долговых, работающего здесь с 2009 года, сыгравшего более сорока ролей. В перерывах между спектаклями он даёт интервью, развеивая и подтверждая некоторые мифы о театре.

—Каким Вы видите образ драмтеатра имени Наума Орлова, его начало?
— Внешний вид здания соответствует образу: театр величественный, парящий над городом, блестящий на солнце, как лайнер или крепость. Мне нравится идея, что перед тем, как сюда попасть, нужно пройти от площади Революции, преодолеть определённый путь, как в храм. Своеобразный подъём на высоту является хорошей предтечей, восхождением, — после этих слов я вижу этот театр замком, окутанным облаком, парящим высоко, куда не дотягивается тьма мрачной ночи.

— Закулисье – источник идей и трепета в душах зрителей. Правда ли мир за сценой способен поразить?
— Если тебя поразит четырёхметровый бюст Ленина, то да! Слушай, за кулисами есть пространства, поражающие воображение, например, гигантский художественно-декорационный цех, который находится над сценой. Когда я впервые попал туда, подумал: «Вот это да! Тут можно дискотеки устраивать, рейвы…» (Бюст увидеть не удалось, зато я заглянула в тот самый громадный цех и прогулялась по спиральной лестнице, заинтересовавшись надписью «Бойся» на одной из стен. На это Вадим ответил: «Скорее всего, какой-нибудь Карлсон написал или призрак». Похоже, чем больше тайн раскрывается, тем туманнее становятся новые).

 — У нас есть экскурсии, проводимые хранителем истории театра Александром Ермолаевичем Красновым, театрализованные экскурсии, в которых актёры вместе со зрителями проходят через фойе, через сцену попадают в закулисье, по которому гуляют. Но всё это чисто на один раз взглянуть, ведь дальше просто привыкаешь. Конечно, весь внешний мир – красивая обёртка, а начинка театра – спектакли, что каждый день разные, непохожие друг на друга.

— С чего началась Ваша сцена? Кем Вы являетесь на ней сейчас?
— Всё из жизненных случайностей. Когда я был в классе восьмом, бабушка неожиданно сказала: «А что ты после уроков дома сидишь, не ходишь ни в какой кружок? Ты такой весёлый и находчивый… иди в Клуб Весёлых и Находчивых!», — посмеялся артист. — И мы как-то узнали, где проходит собрание участников какой-то команды. Я пришёл в назначенное время, а вместо КВН там оказался сбор театральной студии. Я не знаю, почему так случилось, всё должно было быть иначе, но случилось так… и я до сих пор в этой сфере. Сейчас играю подростков, наивных, улыбчивых, весёлых. Надеюсь, что по мере взросления буду переходить на что-то более серьёзное, интеллектуальное. Но не к таким персонажам, презрительно глядящим на всех, а к живым, горящим, интересующимся и умным.

— Как влияет на личность актёрская деятельность, характер персонажей?
— Сразу на ум приходит что-то несуществующее, но как будто бы… Была роль наглеца, мне нужно было пойти в поликлинику, я на минуту приставил себя Арлекином и без очереди прошёл, а никто слова мне не сказал, потому что я вот такой! — артист, казалось, был готов создать комедию, что высмеивает общество «Арлекинов», но прервал этот сюжет. — Я так не делаю. Наверное, меня может кто-то узнать и сказать: «Ах, он, Долговых… вот они какие, актёры, всё с ними понятно». Нет, просто начинаешь на все ситуации смотреть со стороны; анализировать их не как внутренний участник, а более трезво. Актёр, читая, например, пьесу, пытается отследить путь от начала до конца, понять, почему именно так произошло, а не иначе.

— Играя персонажей, Вы уходите от реальности, отдыхаете от неё, попадая в новый, яркий и кратковременный мир, как в другую вселенную?
— Есть устойчивое выражение, что сцена лечит – это правда. Ходишь весь чихающий, кашляющий, а на сцене всё мгновенно испаряется. И есть вероятность, что после спектакля ничего и не вернётся, ты излечишься! Я и за собой наблюдал, да и от других актёров слышал.
Возможно ли забыться на сцене? Думаю, что доля правды в этом есть. Но трудно забыть какие-то несчастья, не вынести их на сцену, перешагнуть через себя. Да и вообще быть на сцене не так легко. Шаблонное восприятие, что через время ты привыкаешь к зрительскому вниманию. Я, к счастью, не вижу за собой такого. Волнение сохраняется, как и желание всё проверить и перепроверить. Волнение как-то сосуществует с понимаем, что ты уже играл, всё нормально, ты знаешь, на что идёшь.

—Каким видите образ Вашего зрителя, его эмоции? Какое значение для них играет театр?
— Люди, что только идут на спектакль, а точнее бегут или летят на такси, имеют взмыленный, взъерошенный, спешащий, неспокойный образ и мысли: «Лишь бы успеть! Лишь бы билеты не пропали!». А человек, выходящий из театра, смотрит на мир немного удивлённо, с широко раскрытыми глазами, словно ребёнок. Но я стараюсь не всматриваться в зал. А бывает, что очень запоминаются эмоции, впечатления людей. Знаешь ведь про двоякое произношение: «дождь» и «дощ». Вот, например, в спектакле «Продавец дождя» есть сцена:
— Я вам не представился, я – Бил Старбак, я продаю дощ, — говорит герой. У нас гробовая тишина, в зале тоже.
— Дощ… — повторяет одинокий голос из зала.
— Ну дощ! — следующую реплику говорит наш артист.
— Дощ… — вновь доносится из зала.

«Хочется так же монотонно повторить «Дощ-щ-щ…» и попасть под этот самый дощ, а лучше на спектакль «Продавец дождя» и повторить ту простую, но интересную ситуацию», — мелькала в моей голове мысль, а Вадим Долговых продолжал своё рассуждение.

 — Зрителя театр учит сострадать, переживать или даёт повод разобраться в себе, ответить на  вопросы, проявить свою зрительскую индивидуальность. Хорошо, когда посетитель спектакля не просто смотрит на сюжет, а работает душой, мозгами, формирует мнение. Вообще в истории нашего театра есть спектакли, что по-настоящему изменили чьи-то жизни. Например, мне передали давнюю историю. Тогда закончился спектакль по пьесе Чехова, остался в зале один единственный человек. Задумчиво сидел, анализировал, говорил: «Жизнь прошла». Что-то заставило так подумать, открыло глаза и даже перевернуло мир. Без театров жизнь была бы непознанной, а Челябинск стал бы скучным.

Источник: https://chip74.ru/papers/2022/01/31/scena-tucha-iz-kotoroi-lyotsya-dosh-sh-sh-emocii/