Инна Панкова: «Я пришла в газету, и мне там сразу все понравилось»

Очерки для сборника «Имена и времена»

Инна Панкова – корреспондент газеты и сайта «АиФ-Челябинск». Окончила филологический факультет ЧелГУ, с начала 1990-х работала в еженедельнике «Контакт», вела информационную программу на радиостанции «Интерволна», затем около 13 лет была корреспондентом газеты «Возрождение Урала», публиковалась во многих изданиях Челябинской области.

Наш разговор начинается с ее признания: «Если я начну рассказывать о себе, то сразу станет понятно, что я уже практически мамонт журналистского цеха (или динозавр). Я еще помню горячий набор! Но это факт, а, мы, журналисты, должны строго придерживаться фактов. Итак, поехали...»

1990-е годы нас многому научили

– Давай начнем разговор с вопроса о журналистике 90-х. Многие утверждают, что несмотря на «лихую» жизнь тех лет, это были золотые времена для прессы.

– Да, порой хочется выступить адвокатом 90-х, которые для СМИ стали временем прорывного развития. И когда говорим о сегодняшних СМИ, должны отдавать себе отчет, что многие из них выросли как раз из 90-х, когда происходило осознание творческой дерзости, когда ты мог писать обо всем, о чем хочешь, и не было никаких посторонних ограничений, они были только в тебе самом, в твоих человеческих, эстетических и творческих возможностях и в твоем этическом кодексе, внутреннем нравственном законе – что и как ты сам позволяешь себе писать о каких-то важных вещах.

Эти годы нас многому научили и в первую очередь ответственности за тот продукт, который ты делаешь. Никто сверху тебе не указывал, что делать. Я не говорю, хорошо это или плохо, сейчас не об этом, а о том, как формировалось тогдашнее поколение. Мне порой попадаются свои статьи тех лет, перечитываю и понимаю, что с тех пор очень сильно изменилась стилистика подачи материала, при этом мне нисколько не стыдно ни за одну строчку, наоборот.

Но сейчас, конечно, я уже так не напишу, потому что время диктует совсем другой стиль, без «отвлечений», без цитат, без аллюзий. Уже по-другому строишь фразу. Может, в этом, кстати, ничего хорошего и нет, потом со временем будет видно.

То время – это совершенно другая информационная реальность. Именно СМИ исполняли тогда роль интернета и фейсбука, были основной системой коммуникации в обществе. Мы, кстати, были первым поколением, которое стало в журналистике работать на компьютерах. Ведь когда мы приходили, главным и единственным оружием журналиста были ручка и блокнот. У продвинутых была пишущая машинка. Написанное от руки передавалось машинистке, потом наборщице. Потом стали осваивать компьютер, набивали шишки и прошли весь этот путь информатизации и технологизации процессов. Все это происходило на наших глазах, нашими руками, нашими усилиями.

Мы писали про то, что сейчас представляется какой-то древностью. Освещали события, которые будто отплывают во времена царя Гороха. Они сопоставимы с годами рождения журналистов, что сегодня с нами работают бок о бок.

Скажем, в том же 1994 году случился «черный вторник». Событие, всколыхнувшее страну. И я, помню, написала статью о том, что произошло, почему, как это может отразиться на местном уровне. И помню заголовок свой «Доллар цвета рухнувшей надежды». Тогда в один день неожиданно резко обрушился рубль по отношению к доллару и надежды на улучшение уровня жизни людей заметно пошатнулись.

– Тогда вообще к заголовкам относились по-особому. Это сейчас, в новостных лентах, заголовком пытаются либо просто приманить, либо обозначить тему. А тогда в доинтернетную эпоху заголовок нес особую нагрузку.

– Да, в ведущих газетах даже были специальные мозговые центры, которые придумывали заголовки. Они должны быть не просто яркими, привлекающими внимание, в них зашиты были скрытые смыслы. Стремились, к лаконичности, но важно было, чтоб в заголовке читатели улавливали подтексты, аллюзии, цитаты из известных текстов, фильмов, афоризмов, поговорок…

Помню прекрасный заголовок в «Комсомолке» у статьи, посвященной эпизоду, когда Ельцин ложился на операцию по шунтированию и передал на насколько часов ядерный чемоданчик премьеру Черномырдину, – «Остаешься за старшего, Виктор!». И мягко, и с юмором, и какая-то легкая тревога чувствуется…

Сегодня заголовки в газете и в интернете – это две очень разные истории. Когда господствует кликбейт, надо соответствовать его жестким формулам.

Первая частная газета Урала

– Ты начинала работать в первом частном издании Урала – рекламно-информационном еженедельнике «Контакт». Расскажи, что это было?

– Да, рождение «Контакта» само по себе является совершенно эпохальным событием в истории нашей печати. Есть уже даже научные работы на эту тему. И естественным образом «Контакт» стал первым писать подробно о бизнесе, об экономической жизни региона. Раньше само слово «бизнес», которое пришли к нам с Запада, было непривычным, если не ругательным. Оно даже не имело адекватного перевода, потому что не было такого явления в СССР.

А потом оно вдруг стало внедряться в нашу жизнь. И это все происходило очень быстро. Тогда вообще жизнь вокруг менялась стремительно: то, чего не было вчера, сегодня появлялась, а завтра уже трансформировалось в нечто другое. Но задача СМИ была на все это реагировать.

В «Контакт» приходили почти все первые наши предприниматели – с тем, чтобы рассказать о своей фирме, о своей продукции. Они знали, что здесь экономическая тематика лежит в основе. Что здесь есть ресурсы, есть люди, которые грамотно про это напишут и достойно оформят.

– Кого ты могла бы назвать своим наставником в профессии?

– Начинающему журналисту очень важно встретить людей, которые тебя по-человечески поддержат и как-то помогут, подскажут. И для меня таким определяющим человеком в профессии, да и в жизни стал Юрий Всеволодович Вишня, первый главный редактор «Контакта». Он действительно во всем меня поддерживал, как-то мудро, по-отечески меня направлял.

Когда я приходила к нему со словами: «Юрий Всеволодович, давайте напишем про это…», он всегда отвечал «Пиши! Но постарайся так, чтоб это было интересно». Порой подсказывал, на чем акцентировать внимание, но при этом всегда я чувствовала доверие ко мне. Если у меня что-то не получалась, я приходила и откровенно говорила ему об этом, и он отвечал: «Хорошо, давай попробуй с другой стороны подойти, или на время оставь эту тему», и всегда внушал в меня уверенность в то, что я смогу добиться поставленной цели.

Я поняла, что хочу работать в этой атмосфере

– С чего все начиналось? Как к тебе пришло понимание, что ты хочешь и должна заниматься именно журналистикой, а не педагогикой, например?

– Сложно сказать. Я после окончания филфака в первый раз пришла в редакцию (это была редакция «Вечернего Челябинска»), и помню свои внутренние ощущения, как мне там все резко понравилась, весь этот редакционный дух. Я еще не знала, буду я там работать, не буду. Мне понравилось все: эти кабинеты, люди, которые вокруг меня ходили, бегали с какими-то бумагами, курили, долго разговаривали... И я поняла, что хочу сюда прийти еще раз и хочу здесь быть.

А до этого была еще одна история. В 1987 году, когда мне было 19 лет, мы – филологи – учились во втором корпусе ЧелГУ, и нам очень не нравилось, как нас кормили в столовой. Студенты всегда обсуждали это между собой, высказывали недовольство и высокими ценами, и отвратительной едой.

И мы с моей подругой Верой Федоровой за одну ночь написали разгромную статью по поводу этой столовой. И в нашей корпоративной газете «Челябинский университет» ее неожиданно напечатали. Сказать, что это был какой-то профессиональный журналистский материал, наверное, нельзя, у меня этой статьи даже не сохранилось. Но она была написана достаточно эмоционально, дерзко. Честно скажу, такого большого резонанса я не ожидала: вдруг все начали про эту статью говорить, к нам приехало областное радио делать репортаж про столовую, брали у нас интервью, мы оказались главными ньюсмейкерами, хедлайнерами, как сейчас говорят.

После этого нас вызвали к ректору, там собралась специальная комиссия, руководство вуза, нам с Верой было сказано, что мы не правы, что статья слишком резкая, не совсем справедливая, в общем, разговор был жесткий. Как ни странно, к этому разносу я отнеслась совершенно спокойно, видимо, была готова к тому, что за критику придется отвечать. Самое главное, что в столовой после этого стали кормить гораздо лучше.

Чтобы решить проблему, ее надо озвучить

– То есть в журналистике тебя привлекла и эта возможность влиять на ситуацию, на болевые точки нашей жизни, помогать исправлять ее?

– Я считаю, это одна из основных задач журналистской профессии – озвучивать те проблемы, что существуют в обществе. В 1980-е годы это были одни проблемы, в 1990-е – другие, в 2000 – третьи, они в чем-то похожи, в чем-то трансформируется, изживаются или возрождаются. И для того чтобы проблемы решались, они должны стать публичными. Это первый шаг на пути исправления. Это всегда порождает дискуссию, стимулирует госорганы к деятельности, ради которой они и существуют.

Это могут быть совершенно утилитарные истории, например, про бабушку, у которой много лет в доме протекала крыша, но выходила качественно написанная статья о ней, и появлялся шанс, что крышу вскоре отремонтируют. Не скажу, что завтра прямо к ней прибежит кровельщик, но все-таки...

– Я уверен, в твоем активе очень солидный «список добрых дел»…

– В биографии каждого журналиста есть эти статьи, когда он пишет, например, про воду, которая не доходит до последних этажей, и потом, после его выступления, эта проблема решается. У каждого из моих коллег, с кем я общаюсь, есть этот послужной список, «кейс прямого действия».

Я помню историю из начала 2000-х про сквер под окнами жилых домов, который начали вырубать в нарушение всех писаных и неписаных норм, чтобы воткнуть туда магазин, затем выходит мой материал в газете, и строительство останавливают. Или про людей, которых выселяли из общежития на улице Елькина 63в: я написала большую статью, встречалась с людьми, изучала документы… У них была такая зыбкая ситуация, они долго боролись за свои права и в конце концов добились своего. И моя публикация тоже сыграла свою важную роль, добавила свои пять копеек. Люди получили прописку, никого не выселили.

Есть, конечно, и такие проблемы, о которых неоднократно пишешь, но результата так и нет. Например, про детскую поликлинику в Ленинском районе, которая уже много лет как должна переехать в новое здание, потому что старое уже не соответствует никаким нормам, из-за чего там всегда проблема очередей и доступности медпомощи.

Журналисты обязаны про это писать, это одна из их профессиональных задач. Как педагог приходит в школу учить, врач должен лечить, а мы должны писать о проблемах, которые волнуют людей, пусть это даже не понравится чиновникам или еще кому-то.

Универсальный солдат

– А какие темы тебе наиболее близки?

– Я универсальный солдат, пишу практически на все темы кроме спорта, но, если будет нужно, я и про соревнования напишу. Мне нравится писать на разные темы. Есть, конечно, вещи, к которым я отношусь с особенной теплотой: рассказы об интересных людях, интервью, социальные темы, которые всегда будут актуальны.

Мне всегда интересно осваивать новые жанры, еще недавно для меня было проблематично писать небольшие новости, заполнять новостную ленту, считала, что это не мое. А потом понравилось. Считаю, журналист должен учится своей профессии всю жизнь, без этого нельзя.

У меня был хороший пример перед глазами: в газете «Возрождение Урала» довелось работать вместе с Артуром Васильевичем Щербаковым, он пришел к нам в издание уже в пенсионном возрасте, поработав в свое время и редактором ряда газет, и руководителем крупнейшего отдела в «Челябке».

Я смотрела на него и думала, какой же он молодец, профессия была для него смыслом жизни, он так растворялся в этом деле, настолько был ответственным человеком…Не чурался никаких заданий, если надо было ехать ни свет ни заря в дальнюю поездку, он всегда был в полной боевой готовности, объездил всю область с диктофоном, был в гуще событий. Молодые журналисты уже плачутся, что устали, а он – никогда. И писал потом тексты оперативно и качественно. Это пример, которому хочется подражать.

– Ты работала не только в первой частной газете, но и на первой частной «разговорной» радиостанции – АП-волне…

– Да, это было первое наше музыкально-информационное радио в FM-диапазоне. Мы вели эфир, делали новости, брали интервью. Все было вживую, все осваивали с нуля, энтузиазм и креатив там зашкаливали, мы писали и говорили, что хотели, все делали сами, добывали рекламу, новости, сами все это готовили и выдавали в эфир. Тогда не было практически никаких пресс-служб, пресс-релизов, не было интернета, все новости добывались ногами, либо через телефон и на редких пресс-конференциях. Пусть судьба этой радиостанции была недолгой, но эта история тоже многому меня научила: и работать в прямом эфире и уметь находить важные коммуникации. Важен был процесс, в результате которого мы получали навыки, которые потом не раз пригодятся в будущем.

Любопытство, терпение, общение

– Назови три главных качества, что, на твой взгляд, должны быть, в первую очередь, присущи журналисту?

– Любопытство. Человеку все должно быть интересно, и утром, и днем, и вечером, круглые сутки, все, что вокруг происходит: люди, события, факты.

Терпение. С людьми приходится общаться самыми разными. Не все отвечают прямо на поставленные вопросы, уходят в дебри, и всегда любой журналист, особенно пишущий знает разницу между непосредственным разговором с человеком и тем продуктом в виде интервью, которое появляется на страницах газеты. Разговор, как правило, более обширен, менее логичен, виляет какими-то зигзагами. А в интервью все должно выглядеть очень красиво и стройно.

Желание и умение общаться с коллегами. Мне кажется, что журналисты в большинстве своем люди доброжелательные, не злые, веселые, общаться с ними приятно, они креативные, отзывчивые, всем интересующиеся, имеющие свое мнение. Ты очень много получаешь от такого общения и отдаешь одновременно.

Взгляд из другой эпохи

– В последние годы большая часть твоей профессиональной жизни посвящена работе с архивами. В «АиФе» вышли уже несколько циклов твоих увлекательных статей о прошлом нашего края. Как возник интерес к этому?

– В начале 2016 года мы решили с сотрудниками областного архива начать проект под названием «Челябинская область: история в лицах и документах» и вначале даже не предполагали, насколько нас поглотит этот увлекательный процесс знакомства с историей области.

Сначала в газете «АиФ-Челябинск» вышел большой цикл материалов, посвященных дореволюционной истории Челябинска, мы старались их актуализировать и связать с современностью. В частности, я подготовила публикации на такие темы: ЖКХ в начале XX века, образование до революции, благотворительность, криминал, первые правила дорожного движения, реклама в газетах… Были статьи о том, как люди тогда проводили свободное время, какие смотрели фильмы, что покупали модницы тех лет.

Потом был цикл «Дело №…» о репрессированных. А затем мы начали проект «Особая папка». Это отдельный фонд в архиве, где хранились засекреченные документы, которые рассказывали о тех событиях, что не должны были стать достоянием общественности и были предметом обсуждения лишь в очень узком кругу. Скажем, история голода 20-х и 30-х годов, проблемы с продовольствием, молодежной преступностью, с коррупцией в военкоматах во время войны и т.д.

Спасибо Галине Николаевне Кибиткиной, главному археографу ОГАЧО, которая так тепло курирует меня все эти годы, все мои поиски в этой сфере, помогает, направляет. Это большой, но очень интересный труд, когда ты погружаешься в другую эпоху, но не через чьи-то интерпретации, а непосредственно через документ, который не врет, который является точным свидетельством о своем времени, он погружен в свою эпоху и как бы смотрит на нас оттуда. Изучая документы, ты понимаешь, что история, которую ты учил, твои представления о том, что происходило много лет назад, часто мифологизированы и страшно далеки от документов.

В 2017 году, когда я готовила цикл статей к 80-летию начала большого террора, читала и изучала дела репрессированных. Потрясающие судьбы, потрясающие люди, и сейчас невооруженным глазом видно, что эти дела были сфальсифицированы, там нет никаких доказательств, кроме оговоров «свидетелей», которые могли сказать все, что угодно, следствием никак это не подтверждалось. Но этого было достаточно, чтобы вынести даже расстрельный приговор.

И практически все эти папки завершаются справками, что дело пересматривалось самими следственными органами, которые выносили постановления о том, что дела сфальсифицированы, и осужденные подлежат реабилитации. То есть приговоры были неправомочны, и это тоже признано документально.

Например, потрясает судьба известного челябинского художника Русакова, именем которого сегодня в Челябинске названа улица, он был расстрелян совершенно ни за что. Только за то, что в начале войны сказал какую-то фразу, которая там даже не цитируется, передается в чьем-то пересказе ее смысл: что у немцев сильная армия, и, скорее всего, война будет тяжелой. И после этого оказалось, что он сеет панические настроения и все для него окончилось очень плохо.

Или молодой 26-летний писатель Николай Латышев из Магнитогорска, который написал роман, отправил его знаменитому писателю Леониду Леонову и тот написал благожелательный отзыв, и тем не менее по чьему-то доносу, Латышев попал в тюрьму, он не сдался, писал жалобы, его даже оправдали, но это ему не помогло, освободить его не успели, он был убит в тюрьме при невыясненных обстоятельствах.

Кроме того, архивные документы помогают погрузиться в историю повседневности, которая сейчас является современным перспективным направлением в исторической науке, которым раньше практически не занимались. Между тем все, чем мы живем, что нас окружает, это и есть наша повседневность, каждый наш день станет историей, а потом предметом исторических исследований. Документы нам порой рассказывают удивительные вещи – о преступности, которая была в 1930-е годы, о масштабах голода, о бытовых проблемах, о ситуации с покупкой предметов первой необходимости, с очередями за хлебом, уровнем зарплат в то время.

Эти документы позволяют лучше понять, как жили родители наших дедушек и бабушек, что это было за время, насколько оно было тяжелое, именно с бытовой точки зрения. Современному человеку это представить очень трудно. Мы привыкли открывать кран и мыть посуду, стирать белье в машине, готовить на плите. А тогда за водой надо было ходить на колонку, доставать керосин, чтобы готовить на примусе, в магазинах – либо пустые полки, либо очереди нескончаемые, даже ткани купить было нельзя, отрез на платье выдавали в награду передовикам производства.

 Знаки судьбы

– В 1997 году ты была в числе первых лауреатов только что учрежденной губернаторской журналистской премии.

– Да, мы получили ее за статью об аварии на железнодорожном переезде между Копейском и Челябинском. Мы были первыми, кто написал об этом в СМИ. Столкновение локомотива с рейсовым пассажирским автобусом произошло в 1957 году и унесло десятки жизней. Тогда автобус просто разрезало пополам и тела жертв были разбросаны на много метров по железнодорожному полотну. Уцелели лишь несколько человек. Тогда эта трагедия и ее масштабы были засекречены.

Спустя 40 лет нам удалось встретиться с одним из пассажиров того автобуса, он чудом выжил, но остался инвалидом, и с тогдашним начальником областного ГАИ, который выезжал на место аварии и все это прекрасно помнил. И мы написали статью по рассказам очевидцев, других источников у нас не было. Писать про это было больно и тяжело. В том числе и от того, что мы знали: и в Копейск, и в Челябинске тогда в 1950-х много говорили об этой аварии, но писать об этом было нельзя, в газетах того времени о катастрофе ни слова.

А потом, спустя практически 20 лет, случайно в разговоре с заместителем директора архива Николаем Антипиным вдруг возникла тема этой аварии и выяснилось, что у них есть рассекреченные документы – материалы совещания в обкоме, которое происходило по горячим следам той аварии. Появилась возможность еще раз вернуться к этой теме уже на основе архивных документов. Бывают такие удивительные совпадения, пересечения, знаки судьбы. Я написала еще один материал. Картина происшедшего стала более полной, объемной. И надо сказать, что эта статья затем попала в Википедию.

Константин БУРКОВ