«Не перенять чей-то опыт, а сформировать себя как медийную личность»

Профессор, заведующий кафедрой периодической печати и сетевых изданий Уральского федерального университета В.Ф. Олешко на протяжении многих лет является автором и постоянным читателем Журналиста. Наш разговор состоялся в конце июня, накануне Владимир Федорович отметил свой юбилей.

— Вся ваша жизнь связана с журналистикой. А с чего все начиналось?

— До 16 лет я был уверен, что буду поступать в Челябинский политехнический институт. Всё узнавал об условиях учебы на приборостроительном факультете, мечтая строить космические корабли. Особо уверился в этом, когда был делегирован на областную олимпиаду по физике в Миасс. Там нам читали лекции именитые лекторы, намекая, что они имеют отношение к «закрытым» областям знаний. Но всё враз изменилось, когда осенью, в выпускном десятом я прочитал в областной молодёжной газете «Комсомолец», что начинаются занятия в «Школе юного журналиста». Пришел, увидел и… Именно тогдашняя редакционная атмосфера победила во мне все сомнения. Журналистика – это моё! Какие личности тогда для меня олицетворяли самую творческую профессию – Ирина Моргулес, Николай Болдырев (он был моим куратором), многие другие. Не знаю потерял ли что-то космос, но я ни секунды не сомневался и не сомневаюсь, что я приобрел вместе с той заметкой всё более материализовавшуюся год от года мечту о профессии, которой готов жить. И служить!

—⁠ Вы закончили факультет журналистики в Уральском госуниверситете в 1981 году. Кого из преподавателей вы считаете своими наставниками?

— На рабфак после срочной службы в армии меня принимал тогдашний декан журфака Вадим Николаевич Фоминых. Он помнил, что я когда-то не добрал полбалла. К слову, предлагал мне на абитуре попробовать себя в качестве вольнослушателя. Мол, после первой сессии всегда бывают отчисления. А если ты будешь лучше их… Но я гордо ответил: «Не хочу учиться на птичьих правах», и ушел в армию на два года. В университете мне больше других запомнились курсы Рафаэля Герасимовича Бухарцева, Валентина Андреевича Шандры. А к диплому я созрел до исследовательской практики. Под руководством тогда еще вчерашнего аспиранта Бориса Лозовского написал диплом по проблематике студенческой аудитории СМИ, который победил на Всесоюзном конкурсе. Эта тема, кстати, в развитии через несколько лет стала основой моей кандидатской диссертации.

— ⁠Что удалось сохранить из традиций свердловского журфака?

— Наш журфак всегда называли практико-ориентированным. То есть выпускников всегда приглашали в редакцию, зная, что их настрой и уровень подготовки, что называется, соответствует мгновенному включению в деятельность любого коллектива. Мне кажется, что это характеризует и сегодняшних выпускников. Наша задача, зачастую, заключается в том, чтобы убедить многих их них сразу же после производственной практики не переводиться на заочное отделение. Из года в год приходится решать эту проблему. Приезжают с редакционными вызовами. Находим компромисс: «А вы для начала попробуйте совмещать учебу с редакционной работой!» Слава Богу, сегодня ведь и онлайн можно им сотрудничать.

— Чем для вас в жизни является факультет, на котором вы трудитесь много лет?

— Хочется сказать банальное – это второй дом. Но это не так. Это больше, чем дом. Это место силы, место вдохновения, здесь, в отличие от дома, нет возможности отдыхать и отвлекаться. Но именно это и дает силы и желание служить не только факультету, студентам, коллегам, но и позволяет понимать, что все вместе мы делаем что-то нужное для решения больших государственных задач. Сегодняшних или будущих. Я всегда говорил и буду говорить, что каждое следующее поколение студентов, аспирантов и молодых преподавателей – в чем-то лучше предыдущих. Иначе и быть не может. В этом остаюсь диалектиком. Это и определило решение еще на пять лет избраться заведующим кафедрой на родном факультете и сотрудничать в качестве приглашенного профессора с другими университетами.

— ⁠Вы автор учебника по психологии журналистского творчества, по которому учатся российские студенты-журналисты в стране. Чем был вызван ваш интерес к психологии журналистики?

— Интерес был вызван прежде всего предвестием Интернета. Да, да. Практика свидетельствовала, что журналистика все более становилась «точечной», когда эффективное обращение к массовой аудитории было и остается сегодня возможным лишь через знание индивидуальных особенностей людей. Работы ведущих исследователей российских университетов, а также мои стажировки в США, Швеции, в Италии и в других странах убедили, что это общемировая медийная практика.

Развитие социальных сетей, включение в процесс создания контента непрофессионалов еще более подтвердили данную тенденцию. Ведь не зная досконально психологические особенности представителей различных групп аудитории, не учитывая факторы креативного текстотворчества, работать в журналистике сегодня просто невозможно. Ты будешь в таком случае постоянно на периферии внимания как массовой аудитории, так и отдельных, наиболее взыскательных, ее представителей.

— Вы любимый преподаватель для многих студентов и выпускником факультета. Знаю это не понаслышке. Отсюда мои вопросы. Какие они сегодняшние студенты – журналисты? Чем отличаются от тех, кто учился 10, 15 лет назад?

— Сегодняшние студенты – во многом более прагматичны, чем предыдущие поколения. Во-первых, много соблазнов технологического плана. Один искусственный интеллект, ускоряющий рутинные процессы, чего стоит. Вот сейчас на кафедре думаем, что противостоять этому при написании дипломов можно только представлением ими в практической части своих авторских текстов – опубликованных, вышедших в эфир. К слову, в Италии, есть такая практика, выпускник до защиты диплома должен 14 месяцев профессионально потрудиться в СМИ. Иначе – диплома заветного не видать. Во-вторых, предыдущие поколения студентов-журналистов учились в основном на бюджетной основе, получая стипендии. Когда мы приходили на первую лекцию, нам так и говорили: «Вы поступили на идеологический факультет». Сегодня, к сожалению, у нас в университете практически нет бюджетных мест, даже на заочном отделении. Поэтому из малых провинциальных городов поступают единицы. Думаю, это беда, конечно же, со временем снизится уровень региональных массмедиа. Да и конкуренция при поступлении обусловлена в первую очередь финансовыми возможностями родителей, а не только интеллектуальными способностями абитуриентов. Хотя многие наши выпускники, которыми мы гордимся, приехали поступать в университет как раз из провинции. Взять хотя бы Павла Зарубина, комментирующего сегодня в своем Телеграм-канале судьбоносные для России решения Президента и других первых лиц нашего государства.

— Вы много лет возглавляете Диссертационный Совет и являетесь научным руководителем аспирантов. В условиях кардинальных изменений в СМИ, какие перемены произошли в медиаисследованиях?

— Основные перемены научно-исследовательских парадигм также в первую очередь связаны с развитием технологий. В последние годы у нас защищались диссертации, в которых системно исследовались процессы конвергенции массмедиа, мультимедийности, опять же использования журналистами сквозных цифровых технологий. Горжусь, что именно в нашем совете также моим аспирантом Ольгой Мухиной защищалась первая в России диссертация, посвященная проблематике медиафриланса. Сейчас завершает работу над докторской диссертацией мой докторант Виктор Гаврилов. Тема у него архиважная, но и архисложная – особенности личности современного студента-журналиста. Именно он, как мне кажется, очень аргументированно ответит на вопрос – кто они, молодые люди, осознанно идущие сегодня в профессию, что они привнесут в нее, и с какими проблемами они справляются успешно, а чем мы им можем сегодня все помочь, чтобы профессия журналиста развивалась, а не стагнировала в условиях перманентных социальных и технологических трансформаций. А своей очереди ждут диссертации по проблематике эффективной деятельности локальных и научно-просветительских СМИ, внедрения программ искусственного интеллекта на телевидении, на тему документального кино, многие другие. Каждая из них – плод многолетних авторских исследований молодыми учеными Москвы, Новосибирска, Екатеринбурга, Читы, уверен, что внедрение результатов поможет более основательно разбираться в том, что происходит сегодня в мире медиа. А в конечном итоге поможет создавать более востребованный массовой аудиторией контент, в целом развивать социальный институт журналистики.
— С появлением новых медиа изменения произошли и в самой журналистике. Можно ли говорить о том, что она оттеснена на обочину информационного пространства?

— Вот как раз я и хотел бы еще раз акцентировать внимание на том, что журналистика – это не просто область профессиональной занятости многих наших коллег, а социальный институт, призванный служить людям. На обочину информационного пространства оттесняются сегодня те журналисты, которые привыкли работать, не выходя из редакции или даже из своего дома. Что скрывать: понятие «информационный повод» для таких авторов – это только Интернет-сообщения или чьи-то высказывания в социальных сетях. Да и работают они шаблонно, не используя не только новые информационные технологии, но и элементарно не продвигая свои тексты аудитории. А конкуренция в медийном пространстве усиливается день ото дня. Но вот только многие блогеры, просто активные авторы-непрофессионалы, работают на свой имидж, или откровенно монетизируя свою деятельность. То есть у вас есть шанс делом доказывать, что именно служение людям, а не самопродвижение – суть современной журналистики. Мне кажется, что и массовая аудитория уже начала понимать в чем заключается отличие профессионалов, знающих, что такое право и этика, от других субъектов информационной деятельности.

— Над чем вы сегодня работаете? Какие новые исследования ведете?

— Я в основном уже ответил на этот вопрос. Но лишь добавлю, что лично меня, а, следовательно, и моих сегодняшних и будущих аспирантов и докторантов волнует в широком смысле проблематика своего рода противостояния в современной журналистской деятельности «естественного» и «искусственного» интеллекта. Последний уже может благодаря умным промтам писать гладкие тексты, создавать неотличимые от естественных псевдофотоизображения, даже на телеэкране представлять аватары, похожие на знакомых вам ведущих. Но именно сейчас и наступает тот момент, когда на первый план должны выходить исследования по проблематике уникального текстотворчества, «обуздания» ИИ для передачи ему лишь рутинных задач, развития истинно диалоговых отношений с аудиторией в противовес искусным манипуляторам. А еще актуальнейшей для исследователей темой является «встраивание» современных медиакоммуникаций и журналистики в новые политические и экономические парадигмы развития российского общества. В 90-е годы нас долго убеждали, что именно западные массмедиа и журналисты являют нам образцы профессиональной деятельности. Практика показала одностороннее ими идеологическое наполнение понятий «толерантность», «профессиональная честность», «журналистская этика» и т.д. Сегодня же мы видим пока лишь пропагандистское противостояние наших и западных идеологем развития социальных институтов журналистики. Следовательно, стоит задача прогнозирования ближайшего будущего равноправного развития не только государств, но данных институтов. Причем аспиранты из Китая также представляют свое видение данных процессов на примере деятельности медиа своей страны, что открывает принципиально иные ракурсы анализа. Словом, стоит задача жить не только сегодняшним днем, а пытаться заглянуть в научных исследованиях даже на в завтрашний, а в послезавтрашний день. А возможно какие-то принципиально новые информационные технологии, подобно ИИ, сместят ракурсы исследований совсем в иные плоскости анализа и поиска решений.

— Если бы сегодня перед вами снова стоял выбор профессии, вы пошли бы учиться на журналиста?

— Я когда-то пошутил, но в этом есть доля правды. Хотел бы прожить три жизни. Одну – как профессиональный спортсмен, вторую – как профессиональный музыкант, а третью – именно ту, что посвятил практической журналистике и преподаванию. Я очень люблю джаз, потому что он строится на импровизации. Часть жизни посвятил любительскому спорту, потому что он учил и учит преодолевать слабости. А журналистку бы выбрал именно потому, что она объединяет постоянный творческий поиск и целеполагание. Журналистика не любит бессмысленности существования и деятельности не во имя чего-то. Как только возникает желание самолюбования в нашей профессии – значит пора из нее уходить.

— ⁠Что самое сложное для вас в общении с коллегами, аспирантами, студентами?

— Самое сложное в общении со студентами – объяснить им, что понятие традиции в журналистике не просто слова. К сожалению, молодое поколение мало читает. Не зная объемных текстов ведущих журналистов советского периода, современных публицистов, они зачастую считают журналистикой лишь то, что сделано быстро, в малых объемах и предельно визуализировано. На занятиях объясняю, что задача за годы обучения не перенять чей-то опыт, а сформировать себя как медийную личность. Со своим стилем, имиджем, найти свою тему, понять, что ты можешь делать в журналистике лучше других… В общении же с коллегами никаких проблем нет. На кафедре есть преемственность, что позволяет постоянно быть в курсе всего происходящего в медийной сфере. Молодым я завидую по поводу свободного ими владения иностранными языками, перманентного освоения технологических новинок (на что у нашего поколения уходит побольше времени). Зато молодым ученым иногда приходится объяснять, что студент – это не сосуд, который надо наполнить знаниями, а факел, который надо зажечь! Вот, говорю, и найдите такую исследовательскую тему, которая завершится не просто защитой диссертации, а вашими ученикам, вдохновенно несущими в мир медиа что-то новое.

— ⁠С чем связаны для вас счастливые моменты жизни?

— Радовался и радуюсь успехами детей. Шутим, что в нашей семье три доктора. Мы с сыном Евгением – доктора наук, а дочь Диана – врач. Младшая дочь Полина – успешный менеджер. Горжусь достижениями своих аспирантов и докторантов, в том числе работающих в университетах Челябинска, Кургана, Сургута, Новосибирска и других городов. Люблю автопутешествия на своем автомобиле. Новые впечатления получаю также от встреч с коллегами на научных конференциях и симпозиумах. Сожалею, что все чаще конференции проводятся онлайн. Уверен, никакие технологии не заменят роскоши прямого человеческого общения и эффективности научных дискуссий «глаза-в-глаза». Каждая новая монография или книга – также радует, как самая первая. Но теперь еще волнует и вопрос: а будет ли достаточное число читателей? Но пока, вроде, с этим все в порядке: читают, спорим, дискутируем, ищем новые темы.

— ⁠Какие качества в людях вы цените больше всего?

— Ценю, как выше сказал, преданность делу, а также – организованность, пунктуальность. Студентам, опоздавшим на личную встречу, всегда говорю: «Представьте, что номер уже подписан в печать без вашего актуальнейшего материала или вышел в эфир репортаж другого коллеги. До свидания». Для аспирантов, в целом для преподавателей, сущностной чертой является научная креативность – нельзя сегодня быть однолюбом лишь своей темы, того, что знаешь хорошо. Всё стремительно меняется в мире медиа, следить за этими трансформациями значит много читать, анализировать, быть умелым организатором опросов и т.д.

— ⁠К каким проявлениям в поведении людей вы нетерпимы?

— Мне непонятны люди, ставящие материальные блага превыше всего. Я далеко не альтруист в этом смысле, но иногда редкая книга, пластинка, наряду с вдохновенно прочитанной лекцией, радуют гораздо больше неожиданно полученной премии или гонорара. Понимаю, что это может быть чем-то возрастным. Но ведь и путешествие в этой связи радует больше покупки какой-то дорогой вещи (улыбается: «Только бы жена не прочитала это откровение»). Также, конечно, нетерпим к хронической лени, лжи и приспособленчеству. Редко, но эти три качества бывают соединимы. Знаю об этом со времен службы в армии, студенчества и по десятилетней практике работы в газетах.

— Вы счастливый человек?

— Счастье – это состояние преходящее. Вот утвердили защиту у аспирантки – и я счастлив. На море хорошая погода – и счастье от равновесия с окружающей средой. Внук поступил по конкурсу в лучшую гимназию города – счастье. Но каждому из состояний счастья должен предшествовать момент волнения и ожидания. Или долгий труд. Свалившееся на голову неожиданное событие – в лучшем случае радость. А еще есть классическое определение: счастье – это когда тебя понимают. Понимают близкие, ученики, просто люди, находящиеся в этот момент рядом с тобой. Но ведь и это окружение ты сам выбираешь. Следовательно, счастье – это движение от непонимания к пониманию. Выражаясь философским языком – нарушенная энтропия коммуницирования.

— Вы много лет живете в Екатеринбурге. Какие места в городе любите?

— Я люблю в городе парки, увы, немногочисленные. С каждым из них связаны какие-то воспоминания. А еще люблю окрестности города. Когда-то мы с собакой моей исследовали грибные места вокруг Екатеринбурга. Это тоже был момент счастья в единении с природой. Именно свобода моего эрдельтерьера, носящегося по лесу без поводка, позволяла в этот момент находить решения для самых сложных жизненных или профессиональных задач. Найти – значит заботиться о ком-то другом больше, чем о себе.

— О чем будет ваша новая книжка?

— Раскрывать не могу, поскольку это еще в процессе обсуждения с одним из коллег. Но скажу обобщенно: человек в новых технологических условиях. Что при этом теряется, а что приобретается. И какую роль при этом играют медиа.

— Какие слова вы себе говорите, которые помогают жить, строить планы и идти дальше?

— Мы с моим коллегой по кабинету (а это не кто-нибудь, а Борис Николаевич Лозовский) нередко цитируем при этом одного ныне не очень популярного классика: «Поменьше пышных фраз, побольше простого будничного дела!» Так можно победить любые обстоятельства! Чего и всем желаю.

Фото: из личного архива В.Ф. Олешко 

Текст: Светлана Распопова

Источник: https://jrnlst.ru/2025/07/03/155672/